О специфике европейской системы саморегулирования рассказывает член руководства RICS, одной из старейших британских профессиональных организаций
На вопросы журнала отвечает управляющий директор RICS Europe, Russia & CIS Маартен ВЕРМЕЙЛЕН
— Г-н Вермейлен, Вы возглавляете Европейский офис Королевского общества сертифицированных специалистов в области недвижимости (RICS) — независимый профессиональный орган, созданный в далеком 1868 году. В чем заключаются основные задачи этой организации?
— Все началось в период индустриальной революции в Великобритании, когда на передний план вышли вопросы качества в строительстве, инфраструктурных проектах и т.д. Для этого и была создана наша организация. Она занялась разработкой стандартов качества, вопросами контроля этой сферы и подготовки соответствующих специалистов.
Сегодня в организации состоят 118 тыс. членов из 146 стран. Роль RICS из года в год возрастает.
— Ваша организация уже больше 6 лет работает в России и СНГ. Чем конкретно она занимается на постсоветском пространстве?
— В настоящий момент в России у нас более 400 членов RICS. Отрадно, что в вашей стране люди любят и умеют учиться, особенно когда видят, что им дают качество знаний, необходимое для работы и развития рынка.
Как раз в этом направлении RICS сегодня очень активно работает: к сертификационной функции мы добавили обучающую, организовав центр тренинга, где проводим очень плодотворные мероприятия.
— На Западе саморегулирование — важный элемент гражданского общества и отношений между его участниками. А как в Европе работает система саморегулирования в сфере строительства и недвижимости? На чем она базируется? Каковы ее основные принципы?
— Напомню, что всего есть две модели регулирования. Это саморегулирование, проводимое на уровне организаций, и государственное регулирование. Так вот, в большинстве европейских стран сегодня наблюдается тенденция, когда государство перекладывает регулирование определенных сегментов профессионального рынка на плечи организаций, которые в этом разбираются гораздо лучше чиновников: они разрабатывают стандарты, повышают квалификацию специалистов и т.д.
Одновременное сосуществование двух систем не очень удобно для рынка: как правило, это приводит к конфликту. Если есть необходимость регулирования какого-либо рынка, то это должна быть либо одна система, либо другая. Я думаю, и то и другое допустимо, если всем участникам рынка понятны правила, а регулирующие организации (СРО или государственные структуры) могут выполнять те функции, за которые они берутся. Однако практика показывает, что более эффективными в этом плане все же являются саморегулируемые организации.
И RICS в этом смысле занимает совершенно уникальную позицию в Европе, да и во всем мире. С одной стороны, эта организация очень старая, с целым рядом наработанных методик, хорошими этическими стандартами. Кроме того, RICS — структура независимая. Поэтому когда нас привлекают к работе по саморегулированию рынка, все понимают, что мы не являемся коммерческой организацией, то есть не представляем ничьих интересов, ни экономических, ни политических.
То есть мы создаем рынок для наших членов, которые работают в соответствии с принятыми у нас этическими принципами. За годы своей деятельности в RICS наработан большой опыт регулирования, в том числе разработана система наказаний за нарушение тех или иных правил и норм. И этот свод правил мы также кладем на стол во время переговоров с правительством той или иной страны, когда возникает вопрос о саморегулировании местного рынка.
— Выдают ли в Европе саморегулируемые организации допуск на строительные работы или практикуется государственное лицензирование этой сферы? Присутствует ли здесь элемент коррупции и, если нет, то за счет каких инструментов удается свести его к минимуму?
— В любой европейской стране для начала строительства нужны либо разрешение, либо лицензия. Ты не можешь начать строительство сам по себе. Есть страны, где разных разрешительных документов достаточно много (например, Нидерланды, Франция, Великобритания), и их количество продолжает расти из соображений безопасности и экологии.
Что же касается коррупции, то, как правило, при реализации больших проектов, причем не только строительных, всегда задействованы деньги. С их помощью компании, которые стремятся во что бы то ни стало получать максимальную прибыль, пытаются разными путями обойти существующие правила и нормы. Один из последних громких примеров — скандал с системой экологической безопасности концерна «Фольксваген» (когда потребители в США выяснили, что нормы выхлопа дизельных двигателей ряда моделей VW в течение долгого времени сознательно фальсифицировались — Ред.).
Так что, коррупция была и, увы, будет. Но это отнюдь не означает, что с ней не нужно бороться.
— В Великобритании, например, чтобы построить жилой дом, компания-застройщик обязана иметь не только лицензию, но и разрешительные документы на само строительство. Кто в данном случае выдает лицензию: саморегулируемая организация или правительство?
— В Великобритании лицензия на ведение строительной деятельности выдается государством. А наша роль — контролировать качество тех специалистов, которые на основании выданной лицензии работают по данному проекту.
То есть мы занимаемся тем, что государство не в состоянии эффективно проверить: у него для этого нет соответствующего аппарата, навыков и т.д. Это как раз и есть та связка между государством и саморегулируемой организацией, когда часть функций передается СРО — в Великобритании в лице RICS.
— Актуальный для России вопрос. Кто на Западе несет финансовую ответственность за строительную компанию, которая не выполнила свои обязательства: не достроила какой-то объект, бросила его, в результате чего появились так называемые обманутые дольщики и т.д. Кто конкретно за это отвечает: саморегулируемая организация, банк, страховая компания или еще кто-то?
— Во-первых, когда кто-то покупает и продает по контракту товар или услугу, должны действовать контрактные обязательства. И в случае, если одна из сторон нарушает свои обязательства, пострадавшая сторона обращается в суд. Таким образом, первый шаг для обманутого дольщика — это обращение в суд.
Если в суде было доказана вина застройщика, то пострадавшие могут пожаловаться нам на членов RICS, которые работали в данном проекте. Тогда настает наша очередь думать о том, какие санкции применить против этих людей.
Набор самих санкций весьма широк. Это фактически внутреннее расследование с системами штрафов и т.д. Таким образом, возникает система plural punishment, то есть многостороннее наказание: виновного наказывают и по суду, и через СРО. Если принято решение, что тот или иной человек должен покинуть наши ряды, то он тем самым лишается возможности продолжать свою профессиональную деятельность.
— А если кто-то строил объект, но не рассчитал свои возможности, или из компании по коррупционной схеме были выведены деньги, в результате чего она обанкротилась: кто должен вместо нее достраивать объект?
— Здесь мы фактически рассматриваем так называемый insolvency case — случай несостоятельности. Этот вопрос передается в ведение государства. Оно определяет внешнего управляющего, который решает, кто и сколько должен получить. В первую очередь свои деньги должны получить налоговые органы — здесь у них приоритет. Остальные категории получателей рассматриваются в порядке очередности.
Затем обычно находят грамотного юриста, который изучает ситуацию, сморит, что имеется в остатке, как лучше использовать этот объект, кого и на каких условиях привлекать и т.д.
Подчеркну: все, о чем я сейчас рассказал, находится вне процесса лицензирования. А ответственность государства, выдающего лицензию, с моей точки зрения, состоит в том, чтобы проверить возможность подрядной организации реализовать проект в установленные сроки и подтвердить наличие у нее ресурсов, необходимых для выполнения данного проекта.
— А практикуется ли в Европе такой подход, чтобы за недобросовестного застройщика из своего специального фонда платили саморегулируемые организации, достраивая за него конкретный объект?
— Нет, в Европе такого нет: саморегулируемые организации регулируют физических членов, то есть конкретных людей, а не организации.
— А вот это важное отличие от российской практики коллективной ответственности СРО за своих членов-юрлиц. И в этом есть своя убийственная логика: в самом деле, фирм-однодневок может быть сколько угодно, а человек-то один, и ему дальше жить и работать — или, наоборот, уже не работать…
— Могу сказать, что один из вопросов, который сейчас рассматривается у нас, в RICS, это разработка механизма профессионального страхования. Мы считаем, что на случай возникновения разного рода нарушений обязательств должна быть сформирована адекватная страховая сумма, из которой будут возмещаться потери. Сейчас разрабатывается соответствующая система, которая должна действовать среди наших членов не только в Европе, но и в России.
— А как британские саморегулируемые организации защищают интересы и права своих членов? В частности, насколько защищены членские взносы СРО в банках? В России они не защищены никак: разорился банк — и все, деньги сгорели…
— Ну, во-первых, никогда не стоит складывать все яйца в одну корзину. У организации должно быть несколько банковских счетов.
Во-вторых, те финансовые организации, с которыми работает RICS, это так называемые системные банки, достаточно тесно связанные с правительством. Считается, что они лучше гарантируют сохранность средств. То есть мы очень аккуратно выбираем своих финансовых контрагентов.
С другой стороны, если такое все-таки случается, то, конечно, методов защиты здесь не очень-то и много. Первые, кто появляется в случае разорения банка, это опять же налоговые органы. И, как правило, после того как они забирают свою долю, на счету уже мало что остается…
— Нынешняя система саморегулирования в строительстве в России допускает, что членом СРО, зарегистрированной в одном регионе, может являться компания с противоположного конца нашей огромной страны. Это нравится далеко не всем. Например, в Японии такое не допускается — там существует локальная привязка. А в Европе это допустимо?
— C моей точки зрения, конечно, эта ситуация недопустимая. Регулировать можно исключительно деятельность человека, который хорошо знает локальный рынок и местное законодательство. В противном случае тебе нет места на этом рынке, поскольку ты не сможешь профессионально осуществлять там свою деятельность.
Быть зарегистрированным в Москве, а осуществлять свою деятельность, например, в Иркутске — по европейским меркам такое недопустимо.
— В заключение позвольте парочку вопросов личного характера. Что Вам нравится в России?
— О, очень многое! Во-первых, люди. Во-вторых, еда. В третьих, русская баня. Продолжать (смеется)?
—Традиционный вопрос редакции: как Вы проводите свободное время, чем увлекаетесь?
— К сожалению, свободного времени у меня очень мало. Например, я только что закончил книгу по управлению активами. Но когда есть время, очень люблю готовить. У меня есть потрясающий сын, общение с которым доставляет мне настоящую радость.
— Спасибо за интересный разговор, г-н Вермейлен. Позвольте пожелать успехов во всех Ваших начинаниях!
Беседу вел Александр ГУСЕВ, подготовил Андрей ЧЕРНАКОВ